— Тихо, это я, Слава, — слышу я в ответ чуть хриплый и такой будоражащий голос, обжигающий дыханием волосы. И хочется вдруг просто прижаться к нему, без всяких слов. Может, я действительно сплю?

— Слава? — блаженно выдыхаю я. — А ты что здесь делаешь?

Если он сейчас скажет, что приходил ко мне, я окончательно растаю от счастья!

— Иду с самого охренительного в моей жизни свидания, — со злобой отвечает он, а я чувствую себя так, как будто мне дали пощечину. Тоже мне, размечталась! В какие облака меня занесло! Решила, что всеобщий любимец вот так себе просто будет прогуливаться под моими окнами, только того и ожидая, когда я возвращусь домой! Вот же наивная! Это — жизнь, Лера, а в жизни все совсем не бывает, как в сказке!

— Ну, вот и поздравляю, — выдыхаю я, чувствуя, как горло и грудь в одни миг сдавило. Господи, только бы сейчас не расплакаться прямо при нем!

— Не то слово поздравления! — зло бурчит Слава. Ну, да. Видимо, злится за то, что я на него налетела и, наверное, выдернула из такого же мечтательного состояния, в котором сама только что летала в облаках, ничего вокруг не замечая.

Меня сдавливает внутри еще сильнее, настолько, что я прямо начинаю задыхаться. Ноги становятся совсем ватными и, кажется, перестают держать. А он…

Он практически отталкивает меня от себя, как что-то ненужное… И, даже не извинившись и не попрощавшись, уходит…

Покачнувшись, стараюсь взять себя в руки, но не получается.

— Перестать, Лера, — шепчу я сама себе. — Ну, в конце концов, кто для тебя Бурин? Так просто, выручил однажды, и больше ничего…

Но слезы уже сами полились, обжигая щеки.

20

— Римма? — пришлось обойти общагу несколько раз, чтобы успокоиться. Очень не хочется, чтобы незнакомые люди видели меня зареванной. Еще чего! Я не должна показывать слабости, никому и никогда! Наконец мне удалось успокоиться, и я толкнула дверь нашей комнаты.

Внутри было темно, но слышалась музыка. И какой-то странный стон Риммы, лежащей в постели, укутавшись под самое горло простыней.

— Рим, с тобой все в порядке? Ты что, заболела?

— Нет, — выдохнула соседка, снова застонав.

— Да ты что? Явно же что-то не так! Что у тебя болит?

— Ничего у меня не болит, глупая, — еле слышно простонала Римма. — Просто… Он такой… Знаешь, вот прямо до звезд перед глазами! Весь вечер меня доводил до такого кайфа! Прям до сих пор в себя не могу прийти!

— Кто? — не понимаю я. — До какого кайфа? — она что, обкурилась?

— Бурин, — мечтательно отвечает Римма. И тут я замечаю возле ее дивана разбросанные упаковки от презервативов… Так вот с какого свидания он, оказывается, шел! И, кажется, для них обоих оно было просто, — как он там сказал? «самым охренительным в жизни!»

Вот сейчас мне просто хочется завыть! Кажется, я и издаю какой-то странный звук, потому что Римма вдруг начинает смотреть на меня с удивлением. Ну, почему? Почему у него это свидание было именно с моей соседкой по комнате? И что, теперь они будут здесь встречаться постоянно? А меня отправлять куда-нибудь погулять? Или переночевать у подруги? Ах, да, если я устроюсь в ночной клуб, то им вообще никто мешать не будет!

Вот тебе и сказка, Лера, — звучит внутри, пока я заворачиваюсь в простынь и снова начинаю реветь, стараясь, чтобы Римма не услышала, как я всхлипываю. Ну, почему все так?

21. Слава

Слава.

Все равно не усну, так что домой ехать нет смысла. Тело прямо горит от ее прикосновения, зато кулаки однозначно зудят от желания по чем-нибудь стукнуть.

Еду в «Искру», Эд сегодня точно там зажигает. У них вроде какой-то День рождения там сегодня, так что они с Антоном работают. Ну, а после выступления, как обычно, оттягиваются по полной за счет заказчика.

Естественно, вся банда в сборе. А мне вот как-то в облом было перезвонить? Ах, да, я же вроде как сегодня на свидании! И все деликатно решили меня не дергать.

— Слава! — раздолбаи, завидев меня, начинают вместе аплодировать. — Это, кажется, твое самое длинное в жизни свидание! Поздравляю! — это у нас Эд так развлекается. Ну, да. Обычно у меня два варианта: либо по-быстрому, как тогда с Ритой, либо — ко мне и на всю ночь.

— Неужели по городу за ручки гуляли? — подливает масла в огонь Андрюха. Тоже мне, еще один несостоявшийся романтик! Вот кто бы из них только говорил!

— Не напивайтесь, нам завтра еще мою тачку обмывать, — напоминает Глеб, сам при этом разливая ром по рюмкам.

— Хорошо, мамочка, как кажешь, — хохочет Тоха, чокаясь с воздухом. — Обалденный ром! Заказчик угостил тремя бутылками. Редкие какие-то, коллекционные. Мы тут уже все слюной истекли, но без тебя не открывали.

— Так все серьезно? — настораживаетя Глеб.

— Да, блядь, вообще! Отшила она меня!

Андрюха с Эдом начали было хохотать, но, поймав мой взгляд, тут же замерли.

— Да ну на хрен, — я залпом опрокидываю найденный стакан коньяка. — Это как чужие носки носить.

— О! — оживляется Антоха. — А вот тебе и идеальное лекарство!

Саманта. Тоже одна из бывших танцовщиц. Правда, не такая услужливая, как эта Златовласка. По крайней мере, с клиентами нигде не уединялась. Говорят, ее даже какой-то олигарх клеил, предлагал даже не парочку ночей, а покровительство личное и домик в престижном районе. Но Саманта послала его подальше, заявив, что не продается. И решила делать карьеру в танцах собственными силами. Ага, далеко она сама по себе зайдет с пятым-то размером груди. А как она изгибается! Кажется, что у нее вообще костей нет, вот просто напрочь отсутствуют! Вообще, на Саманту только слепой или импотент слюни не пускал! Хотя… Глядя на то, что она вытворяла, импотентом можно перестать быть и без всякой терапии. Вот это — реально огонь!

И, по даже мне непонятным причинам, я ей нравился. Она даже ни одного моего боя не пропустила. Только вот связываться не хотел. Саманте что-то посерьезнее нужно, чем одноразовый секс, ну, а я на более серьезное уж точно подписываться не собирался. Из серьезного у меня вообще, — только бои. Ну, и необходимость окончить универ.

— Бурин? — томно и с придыханием выдохнула бывшая танцовщица, уткнувшись в меня своим пятым размером, как ни в чем ни бывало. Я даже успел ощутить, как у нее колышется грудь, когда она дышит. Интересное, надо сказать, ощущение. Упругое. — У тебя что-то случилось?

— Пошли, — хрипло рычу я, обхватывая ее за талию и прижимая к себе. Саманта тяжело дышит, даже не скрывая своего возбуждения. Да, лекарство, что надо. Если мозги и не прочистит, то уж точно заставит из них выветриться все ненужное.

Подогревая меня, она выразительно облизывает губы. Хватаю ее за талию, и, больше ничего не говоря, тащу в мотель. Очень удобно, он сразу через дорогу от «Искры». И мало кто знает о том, что у него тот же хозяин, что и ночника.

22

Нам нужна минута, чтобы влететь в номер, как сорвавшийся с катушек ураган. Саманта сама срывает с меня футболку, а я еле удерживаюсь, чтобы не разорвать ее платье.

— Не торопись, — с легкой хрипотцой шепчет она, увлекая меня за собой на кровать. — У нас вся ночь впереди…

Сжимаю ее огромные окружности, уже представляя себе, что буду с ними вытворять. Ночь в одни ворота будет такой жаркой, что как бы искры не полетели, сжигая на хрен весь этот мотель! И… Не могу! Потому что перед глазами тут же вспыхивают огромные голубые глаза! Вот же хрень! И взгляд этот ее сегодня… Такой задурманено-счастливый…

— Прости, Саманта, — аккуратно отстраняюсь, стараясь не обидеть. — Не получится.

Вот такой херни у меня в жизни не было! И нет, дело не в физиологии, с ней-то как раз все очень даже нормально! Дело в голове! Потому что вдруг почему-то становится противно. От самой мысли о чужих губах, не говоря уже про остальное.

— Перегорел? — она неторопливо опускает ручку к моей ширинке. — Не понимаю… — шепчет удивленно, натыкаясь на мою очень даже боевую готовность.